Юность
В юности все сравниваешь со своими мечтами, в старости – со своими воспоминаниями.
Культ тела — это всегда признак юности, потому что тело прекрасно и гибко лишь в молодости, тогда как культ духа свидетельствует о воле к старению, ибо дух достигает вершины своего развития лишь тогда, когда тело вступает в период упадка.
Послушайте, юноши, старика, которого юношей слушали даже старики.
Юности свойственны поспешные обобщения, и она зачастую приходит к выводу, что все на свете лживо лишь потому, что какие-то отдельные вещи оказались действительно лживыми.
Юность — вздымающаяся волна. Позади — ветер, впереди — скалы.
Как мало прожито - как много пережито!
Надежды светлые, и юность, и любовь...
И все оплакано... осмеяно... забыто,
Погребено - и не воскреснет вновь!
Ранней юности свойственно (и в этом её беда) верить в то, что достаточно избрать своим кумиром дьявола, и он исполнит все твои желания.
Духовные спутники нашей юности — это друзья и книги. Друзья обладают телом из плоти и крови и взрослеют вместе с нами. Увлечения одного периода жизни со временем ослабевают и уступают место другим устремлениям, которые человек делит с какими-то другими людьми. Нечто подобное можно сказать и о книгах. Иногда бывает, что мы перечитываем книгу, окрылявшую нас в детстве, и замечаем, что в наших глазах она потеряла яркость и привлекательность. Она становится для нас мертвой книгой, которую мы знаем только по воспоминаниям. Однако основное различие между книгами и живыми людьми состоит в том, что книги остаются прежними, тогда как люди меняются. Даже если книга нашего детства долго валялась в пыли в старом чемодане, она свято хранит свою философию и характер. Принимая или отвергая книгу, читая или не читая её, мы не можем её изменить. Мы можем изменить только свое отношение к ней, и больше ничего.
Иллюзия постоянной юности является скромной дочерью иллюзии бессмертия.
Понял я, что в детстве снег пушистей,
зеленее в юности холмы,
понял я, что в жизни столько жизней,
сколько раз любили в жизни мы.
Есть у каждого тайная книга обид.
Начинаются записи с юности ранней.
Даже самый удачливый не избежит
Неудач, несвершенных надежд и желаний.
Нет хуже грешника, чем юный святой.
Четырнадцать лет — всеядный возраст. Слезы, смерть, жалость, яблочный пирог и мороженое перемешиваются без угрызений совести.
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле.
В юности мы охотно осуждаем чужие ошибки и часто прощаем себе свои собственные.
Старость хранит возможности не меньше, чем юность, но в других одеждах.
Но в жизни всё мы испытать хотим,
Не в юности, так в старости дурим.
Старику не хватает сил, юноше — знаний.
Сначала всё было некогда: молодость, кутежи, карты, война... Казалось, конца не будет жизни, юности и здоровью. А потом оглянулся — и вижу, что я уже развалина.
Юность занята собой, на окружающих смотрит вполглаза. Самый неблагодарный, — да и неприятный, — возраст 17-20 лет. К жизни еще не привык, к себе самому тоже. Ни жизни, ни смерти, ни людей не понимаешь, а между тем убежден, что отлично все видишь, понял и даже во всем слегка разочаровался.
Загрузка ...