Цитаты из книги “Отверженные”, Виктор Гюго
(страница 8)

Я не пойму вас, но я буду вас слушать. Когда слышишь любимые голоса, нет нужды понимать слова.

Подлинное неравенство в браке — это неравенство душ.

Старикам нужна любовь, как солнце, — она их согревает.

Из всего созданного богом именно человеческое сердце в наибольшей степени излучает свет, но, увы, оно же источает и наибольшую тьму.

Маленькая девочка без куклы почти так же несчастна и точно так же немыслима, как женщина без детей.

Берегитесь женщины! Горе тому, кто вверит себя ее изменчивому сердцу! Женщина вероломна и изворотлива. Она ненавидит змею из профессиональной зависти. Змея — это ее конкурент.

Как печальна душа, когда она опечалена любовью!

Великий долг современного мыслителя — выслушать сердце и легкие цивилизации.

Я гляжу на твои ножки в микроскоп, а на твою душу — в телескоп.

– Сударь, – спросил парикмахер, – а как император держался на лошади?
– Плохо. Он не умел падать. Поэтому он никогда не падал.

Паства! Это вежливая форма слова «стадо».

Близость могилы расширяет горизонт мысли; когда стоишь перед лицом смерти, глазам открывается истина.

Крайняя решимость идет на крайние средства. Порою броситься в пучину смерти – это способ избежать крушения, и крышка гроба становится тогда спасительной доской.

Некоторые люди знакомы с правилами чести, как астрономы – со звездами: только издалека.

В судьбе человека встречаются отвесные кручи, откуда не спастись, откуда вся жизнь кажется глубокой пропастью.

Никакое тление не может коснуться алмаза.

Человечество — это тождество. Все люди сотворены из той же глины. У всех — по крайней мере здесь, на земле — одна судьба. Тот же мрак до рождения, та же бренная плоть при жизни, тот же прах после смерти. Но невежество, примешанное к человеческой глине, чернит её. И эта невытравимая чернота проникает внутрь человечества и становится Злом.

Радость, доставляемая нами другому, пленяет тем, что она не только не бледнеет, как всякий отблеск, но возвращается к нам ещё более яркой.

Монастырь — противоречие. Его цель — спасение; средство — жертва. Монастырь — это предельный эгоизм, искупаемый предельным самоотречением.

На одном кубке красовалась надпись: «Обезьянье вино», на другом — «Львиное вино», на третьем — «Баранье вино», а на четвёртом — «Свиное вино». Эти четыре надписи обозначали четыре ступени, по которым спускается пьяница. Первая ступень опьянения веселит, вторая раздражает, третья оглупляет, наконец, четвёртая оскотинивает.