Цитаты из книги “Ночь нежна”, Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Лишь в своей гордости человек уязвим по настоящему.

Больной ум хитер и изобретателен; он как река перед плотиной — не прорвет, так зальет, не зальет, так проложит обходное русло.

Непростое дело обозвать кого-то лгуном или трусом, но если всю жизнь щадить людские чувства и потворствовать людскому тщеславию, то в конце концов можно потерять всякое понятие о том, что в человеке действительно заслуживает уважения.

— Я собрался на войну.
— На какую войну?
— На какую-нибудь. Я давно не читал газет, но где-то же наверняка идёт война — не бывает, чтобы нигде не шла.

Говорят, душевные раны рубцуются — бездумная аналогия с повреждениями телесными, в жизни так не бывает. Такая рана может уменьшиться, затянуться частично, но это всегда открытая рана, пусть и не больше булавочного укола. След испытанного страдания скорей можно сравнить с потерей пальца или зрения в одном глазу. С увечьем сживаешься, о нём вспоминаешь, быть может, только раз в году, — но когда вдруг вспомнишь, помочь всё равно нельзя.

— Мне всегда казалось: все, что случается до восемнадцати лет, это пустяки.
— Так оно и есть. И то, что случается после, — тоже.

Крепче всего запирают ворота, которые никуда не ведут.

Одиночество, физическое и душевное, порождает тоску, а тоска еще усиливает одиночество.

Ничто так не подстегивает в отношениях, как желание сохранить их вопреки известным уже преградам.

— Неужели нет никого, кто бы мне помог по-настоящему?
— Есть, наверно. Прежде всего ты сама.

Отношения не могут стоять на месте, они должны двигаться, если не вперед, так назад.

Мы редко сочувствуем людям, жаждущим и ищущим нашего сочувствия, но легко отдаем его тем, кто иными путями умеет возбудить в нас отвлеченное чувство жалости.

Если дружба, которая была дружбой не только на словах, рвется в один час, то, как правило, она рвется с мясом.

Не нужно отдельную неудачу воспринимать как полное поражение.

Самые симпатичные люди жестоки по отношению к самим себе.

Когда люди так много себя отдают посторонним, не знак ли это, что им уже меньше нужно друг от друга?

Иногда трудней лишить себя муки, чем удовольствия.

Когда возникшее равнодушие длят или просто не замечают, оно постепенно превращается в пустоту.

Только через решение повседневных задач, какими бы мелкими и неинтересными они ни казались, можно добиться того, что все станет на свое место.

Целая жизнь может вовсе не равняться сумме ее отрезков.