Цитаты из книги “Волхв”, Джон Фаулз
(страница 3)

Случайность — логика фортуны.

В нашем возрасте не секс страшен – любовь.

Свобода – это сделать решительный выбор и стоять на своем до последнего.

Не женщина, а бумеранг. Бросаешь ее, а в следующую субботу она тут как тут и хлеба не просит.

Вырисовывался образ девушки хоть и симпатичной, но замкнутой; живущей умом, а не телом, однако с мучительно дрожащей в груди пружинкой, что ждет лишь слабого прикосновения, чтобы распрямиться.

Несмотря на внешнюю независимость, она не могла без опоры. Всю жизнь стремилась это опровергнуть — и тем самым подтверждала.

— Мертвые живы.
— Каким образом?
— Живы любовью.

Нет никакого промысла. Все сущее случайно. И никто не спасет нас, кроме нас самих.

Каждый из нас — остров. Иначе мы давно бы свихнулись. Между островами ходят суда, летают самолеты, протянуты провода телефонов, мы переговариваемся по радио — все что хотите. Но остаемся островами. Которые могут затонуть или рассыпаться в прах.

Вам нравится быть любимым. Мне же нравится просто: быть. Может, когда-нибудь вы меня поймете. И посмеетесь. Не надо мной. Вместе со мной.

В ней сквозила податливость незапертой двери; однако темнота за дверью удерживала меня от того, чтобы войти.

Черная полоса начинается, когда я сажусь и задумываюсь. Когда я просыпаюсь и вижу, кто я есть.

Чем глубже вы осознаете свободу, тем меньше ею обладаете.

Мы были так близки, что имена не требовались.

Секс отличается от других удовольствий интенсивностью, но не качеством.

Человека с наследственной склонностью к азартным играм предостерегать бесполезно.

Не нужно вежливости. Вежливость всегда скрывает боязнь взглянуть в лицо иной действительности.

Как любой человек не на своем месте, он жить не мог без банальщины и мелочной показухи; мозги ему заменяла кольчуга отвлеченных понятий...

Вспоминаю нас в зале галереи Тейт. Алисон слегка прислонилась ко мне, держит за руку, наслаждаясь Ренуаром, как ребенок леденцом. И я вдруг чувствую: мы — одно тело, одна душа; если сейчас она исчезнет, от меня останется половина. Будь я не столь рассудочен и самодоволен, до меня дошло бы, что этот обморочный ужас — любовь. Я же принял его за желание. Отвез ее домой и раздел.

Получить ответ — все равно что умереть.