Мишель де Монтень – цитаты
(страница 4)

Для того чтобы обучить другого, требуется больше ума, чем для того чтобы научиться самому.

Истина не становится мудрее от своего возраста.

Когда наукой пользуются, как должно, это самое благородное и великое из достижений рода человеческого.

Лучшие души — те, в которых больше гибкости и разнообразия.

Массе свойственны глупость и легкомыслие, из-за которых она позволяет вести себя куда угодно, завороженная сладостными звуками красивых слов и не способная проверить разумом и познать подлинную суть вещей.

Между одними людьми и другими дистанция гораздо большая, чем между некоторыми людьми и животными.

Мы берем на хранение чужие мысли и знания, только и всего. Нужно, однако, сделать их собственными.

Подобно тому как растения чахнут от чрезмерного обилия влаги, а светильники — от обилия масла, так и ум человеческий при чрезмерных занятиях и обилии знаний, загроможденный и подавленный их бесконечным разнообразием, теряет способность разобраться в этом нагромождении и под бременем непосильного груза сгибается и увядает.

Пытливости нашей нет конца: конец на том свете.

Чаще всего мы больше радуемся детским шалостям, играм и проделкам наших детей, чем их вполне сознательным поступкам в зрелом возрасте, словно бы мы их любили для нашего развлечения, как мартышек, а не как людей.

В каждом государстве жажда славы растет вместе со свободой подданных и уменьшается вместе с ней: слава никогда не уживается с рабством.

В начале всяческой философии лежит удивление.

Весло, погруженное в воду, кажется нам надломленным. Таким образом, важно не только то, что мы видим, но и как мы это видим.

Если бы мне было дано вытесать себя по своему вкусу, то нет такой формы — как бы прекрасна она ни была, — в которую я желал бы втиснуться, с тем чтобы никогда уже с нею не расставаться.

Желание того, чего у нас нет, разрушает пользование тем, что у нас есть.

Красноречие, отвлекая внимание на себя, наносит ущерб самой сути вещей.

Кто боится страдания, тот уже страдает от боязни.

Мы не в силах придумать человеку лучшую похвалу, чем сказав, что он одарен от природы.

Мы не привыкли искать высшего нашего удовлетворения в душе и ждать от нее главной помощи, несмотря на то, что именно она — единственная и полновластная госпожа и нашего состояния, и нашего поведения.

Мы не столько освобождаемся от наших пороков, сколько меняем их на другие.