Мишель де Монтень – цитаты
(страница 4)

Для того чтобы обучить другого, требуется больше ума, чем для того чтобы научиться самому.

Истина не становится мудрее от своего возраста.

Когда наукой пользуются, как должно, это самое благородное и великое из достижений рода человеческого.

Массе свойственны глупость и легкомыслие, из-за которых она позволяет вести себя куда угодно, завороженная сладостными звуками красивых слов и не способная проверить разумом и познать подлинную суть вещей.

Между одними людьми и другими дистанция гораздо большая, чем между некоторыми людьми и животными.

Мы берем на хранение чужие мысли и знания, только и всего. Нужно, однако, сделать их собственными.

Мы не можем обойтись без брака, и вместе с тем мы его принижаем. Здесь происходит то же, что наблюдается возле клеток: птицы, находящиеся на воле, отчаянно стремятся проникнуть в них; те же, которые сидят взаперти, так же отчаянно стремятся выйти наружу.

Подобно тому как растения чахнут от чрезмерного обилия влаги, а светильники — от обилия масла, так и ум человеческий при чрезмерных занятиях и обилии знаний, загроможденный и подавленный их бесконечным разнообразием, теряет способность разобраться в этом нагромождении и под бременем непосильного груза сгибается и увядает.

После тех лиц, которые занимают самые высокие посты, я не знаю более несчастных, чем те, что им завидуют.

Пытливости нашей нет конца: конец на том свете.

Бич человека — это воображаемое знание.

Весло, погруженное в воду, кажется нам надломленным. Таким образом, важно не только то, что мы видим, но и как мы это видим.

Гнусное и бессмысленное занятие — без конца заниматься своими деньгами, находя удовольствие в их перебирании, взвешивании и пересчитывании! Вот, поистине, путь, которым в нас тихой сапой вползает жадность.

Желание того, чего у нас нет, разрушает пользование тем, что у нас есть.

Красноречие, отвлекая внимание на себя, наносит ущерб самой сути вещей.

Кто боится страдания, тот уже страдает от боязни.

Мы не привыкли искать высшего нашего удовлетворения в душе и ждать от нее главной помощи, несмотря на то, что именно она — единственная и полновластная госпожа и нашего состояния, и нашего поведения.

Мы не столько освобождаемся от наших пороков, сколько меняем их на другие.

Наука пригодна лишь для сильных умов, а они весьма редки.

Обвинениям в адрес самого себя всегда верят, самовосхвалению — никогда.