Фрэнсис Скотт Фицджеральд – цитаты
(страница 5)
Дело в том, что у каждого из нас есть странности, причем странности эти, под какой бы личиной мы их ни прятали, куда более многочисленны, нежели мы хотели бы признать перед другими и даже перед собою.
Особенности характера, что имелись у тебя в двадцать один год, скорее всего, сохранятся на всю жизнь.
Вся жизнь — это движение к одной-единственной фразе: «Я тебя люблю» — и обратно.
Сочувствие ближнему имеет пределы.
Многие люди склонны преувеличивать отношение к себе других — почему-то им кажется, что они у каждого вызывают сложную гамму симпатий и антипатий.
— Ты доволен поездкой?
— Как всякий, кто едет, чтобы от чего-то убежать.
Самому разыгрывать комедию подчас легче, чем смотреть, как это делают другие.
Он был до того отвратителен, что уже не внушал и отвращения, просто воспринимался как нелюдь.
— Странная вы все-таки женщина, Николь.
— Ну что вы! Самая обыкновенная. Верней, во мне сидит с десяток самых обыкновенных женщин, только все они разные.
Мы редко сочувствуем людям, жаждущим и ищущим нашего сочувствия, но легко отдаем его тем, кто иными путями умеет возбудить в нас отвлеченное чувство жалости.
В восемнадцать наши убеждения подобны горам, с которых мы взираем на мир, в сорок пять — пещерам, в которых мы скрываемся от мира.
И неудачник, и баловень судьбы, оба в душе верят, что у каждого из них верный взгляд на жизнь. Только удачливый учит своего сына извлекать прибыль из капитала отца, а те, кто не слишком преуспел, учат сыновей извлекать опыт из отцовских ошибок.
Одних лишь слов недостаточно. Если это всё, что у тебя есть для меня — лучше уходи.
Да плевать мне на правду. Я счастья хочу.
Если смотреть на собеседника с интересом, он будет говорить бесконечно.
Я вас боюсь. Я всегда боюсь девушек, которых ещё не целовал.