Цитаты из книги “Анна Каренина”, Лев Николаевич Толстой
(страница 4)

Разумом, что ли, дошел я до того, что надо любить ближнего и не душить его? Мне сказали это в детстве, и я радостно поверил, потому что мне сказали то, что было у меня в душе. А кто открыл это? Не разум. Разум открыл борьбу за существование и закон, требующий того, чтобы душить всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума. А любить другого не мог открыть разум, потому что это неразумно.

Если искать совершенства, то никогда не будешь доволен.

Чем больше он ничего не делал, тем меньше у него оставалось времени.

Может быть оттого, что я радуюсь тому, что у меня есть, и не тужу о том, чего нету.

Когда ты трудишься, любя труд, ты в нем найдешь для себя награду.

Если добро имеет причину, оно уже не добро; если оно имеет последствие — награду, оно тоже не добро. Стало быть, добро вне цепи причин и следствий.

Уважение выдумали для того, чтобы скрывать пустое место, где должна быть любовь.

Нет таких условий, к которым человек не мог бы привыкнуть, в особенности если он видит, что все окружающие его живут так же.

Он понял, что она не только близка ему, но что он теперь не знает, где кончается она и начинается он.

Свобода? Зачем свобода? Счастие только в том, чтобы любить и желать, думать ее желаниями, ее мыслями, то есть никакой свободы, - вот это счастье!

Люди, которые делать ничего не могут, должны делать людей, а остальные — содействовать их просвещению и счастию.

Спасать можно человека, который не хочет погибать; но если натура вся так испорчена, развращена, что самая погибель кажется ей спасением, то что же делать?

Кто хочет результата, тот допускает и средства.

Когда с людьми бывает неловко от их излишней уступчивости, покорности, то очень скоро сделается невыносимо от их излишней требовательности и придирчивости.

Притворство в чем бы то ни было может обмануть самого умного, проницательного человека: но самый ограниченный ребенок, как бы оно ни было искусно скрываемо, узнает его и отвращается.

Одного боишься — это встречаться с русскими за границей.

Я не могу думать о вас и о себе отдельно. Вы и я для меня одно.

Я нигде так не скучал по деревне, русской деревне, с лаптями и мужиками, как прожив с матушкой зиму в Ницце. Ницца сама по себе скучна, вы знаете. Да и Неаполь, Сорренто хороши только на короткое время. И именно там особенно живо вспоминается Россия, и именно деревня.

Все разнообразие, вся прелесть, вся красота жизни слагается из тени и света.

Отрицание факта — не ответ.