Страх – цитаты
(страница 11)
Бояться смерти — это не что иное, как приписывать себе мудрость, которой не обладаешь, то есть возомнить, будто знаешь то, чего не знаешь. Ведь никто не знает ни того, что такое смерть, ни даже того, не есть ли она для человека величайшее из благ, между тем ее боятся, словно знают наверное, что она — величайшее из зол. Но не самое ли позорное невежество — воображать, будто знаешь то, чего не знаешь?
Смерть мудреца есть смерть без страха смерти.
— Все, что пережито и прошло становится приключением. До чего же отвратительно! И чем страшнее все было, тем в последствии представляется более заманчивым.
Некоторые выглядят храбрыми, потому что боятся убежать.
Всегда делай то, что ты боишься сделать.
Бойся. Без этого нельзя. Но не трусь.
Уважение — это не страх и благоговение; оно означает в соответствии с корнем слова (respicere = to look at) способность видеть человека таким, каков он есть, осознавать его уникальную индивидуальность. Уважение означает желание, чтобы другой человек рос и развивался таким, каков он есть.
Все одинаково боятся. Только один весь от страха раскисает, а другой себя держит в руках.
Страх одиночества сильнее, чем страх рабства, поэтому мы женимся.
Настоящая смелость проявляется только тогда, когда тебе страшно, но ты продолжаешь действовать.
Лучше умереть от смеха, чем от страха.
Кто напуган — наполовину побит.
Кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти. Страх перед смертью лишь результат неосуществившейся жизни. Это выражение измены ей.
Общительность людей основана не на любви к обществу, а на страхе перед одиночеством.
Честь — это, объективно, мнение других о нашем достоинстве, а субъективно — наш страх перед этим мнением.
Что есть залог порядочности? Страх! В том и трудность. Вам уже нечего бояться, господа. Вы возлежите на самой вершине могущества, прикрывшись своим ложным идолом. Смеясь над правосудием, вы скрываете свою жизнь даже друг от друга. Но не от Бога.
Страх. Люди гниют изнутри от страха. Они несут его в себе как заразу. Он войдёт в душу каждого, кто подхватит его. Он уже смутил твой покой. Я не для того растил тебя, чтобы ты жил в страхе. Вырви его из своего сердца, не приноси в свой дом.
Ни для кого на свете земля не означает так много, как для солдата. В те минуты, когда он приникает к ней, долго и крепко сжимая её в своих объятиях, когда под огнем страх смерти заставляет его глубоко зарываться в нее лицом и всем своим телом, она его единственный друг, его брат, его мать. Ей, безмолвной надежной заступнице, стоном и криком поверяет он свой страх и свою боль, и она принимает их и снова отпускает его на десять секунд, — десять секунд перебежки, еще десять секунд жизни, — и опять подхватывает его, чтобы укрыть, порой навсегда.
Вероятно, все мы боимся, как бы не наговорить громких слов. С их помощью люди так нестерпимо много налгали. Может быть, мы боимся и наших чувств. Мы уже не доверяем им.
Протяженность минут многолика: она меняется в зависимости от нашего душевного состояния. Если мы с нетерпением чего-то ждем, минуты невыносимо тягучи, а если мы боимся опоздать и торопимся, они тают мгновенно, как снежинки, падающие на теплую руку.
Загрузка ...