Цитаты из книги “Ночь в Лиссабоне”, Эрих Мария Ремарк
(страница 3)

Каждое судно, покидавшее Европу в эти месяцы 1942 года, было ковчегом. Америка высилась Араратом, а потоп нарастал с каждым днём. Он давно уже затопил Германию и Австрию, глубоко на дне лежали Прага и Польша; потонули Амстердам, Брюссель, Копенгаген, Осло и Париж; в зловонных потоках задыхались города Италии; нельзя было спастись уже и в Испании.

Пустая, мрачная одержимость — это знамение нашего времени. Люди в истерии и страхе следуют любым призывам, независимо от того, кто и с какой стороны начинает их выкрикивать, лишь бы только при этом крикун обещал человеческой массе принять на себя тяжёлое бремя мысли и ответственности. Масса боится и не хочет этого бремени. Но можно поручиться, что ей не избежать ни того, ни другого.

Ему нужно панцирное мировоззрение, как корсет толстой бабе, иначе он расплывется.

— Впрочем, мы все, конечно, умрём.
— Да. Но никто в это не верит.

Мы жили вне времени. Если всё затоплено чувством, места для времени не остается.

Бытие дервиша лучше мещанского постоянства.

Воспоминания, которые не причиняют боли и не беспокоят, как раз и есть эхо.

Она еще не сдалась, но уже не боролась.

Чудо, когда его переживаешь, никогда не бывает полным, только воспоминание делает его таким.

Ненависть — это кислота, которая разъедает душу.

Странно, каких только путей мы не выбираем, чтобы скрыть свои истинные чувства.

Жизнь человека всегда бесконечно больше любых противоречий, в которые он попадает.