Цитаты из книги “Ночь в Лиссабоне”, Эрих Мария Ремарк
(страница 3)

Пустая, мрачная одержимость — это знамение нашего времени. Люди в истерии и страхе следуют любым призывам, независимо от того, кто и с какой стороны начинает их выкрикивать, лишь бы только при этом крикун обещал человеческой массе принять на себя тяжёлое бремя мысли и ответственности. Масса боится и не хочет этого бремени. Но можно поручиться, что ей не избежать ни того, ни другого.

Каждое судно, покидавшее Европу в эти месяцы 1942 года, было ковчегом. Америка высилась Араратом, а потоп нарастал с каждым днём. Он давно уже затопил Германию и Австрию, глубоко на дне лежали Прага и Польша; потонули Амстердам, Брюссель, Копенгаген, Осло и Париж; в зловонных потоках задыхались города Италии; нельзя было спастись уже и в Испании.

И — странное дело — это случилось, может быть, именно потому, что я об этом думал.

В панике человеку кажется, что на него направлены все прожекторы и весь мир только тем и живет, чтобы найти его.

Я смутно чувствовал, что она стремилась победить что-то неизвестное мне и что это совершалось именно в это мгновение. Вода предстала перед ней в роли судьбы, вопроса и ответа, и она сама должна была преодолеть то, что стояло перед ней. Так поступает каждый, и самое большее, что может сделать другой, — быть рядом на тот случай, когда потребуется немножко тепла.

— Впрочем, мы все, конечно, умрём.
— Да. Но никто в это не верит.

Ему нужно панцирное мировоззрение, как корсет толстой бабе, иначе он расплывется.

Никогда не было такой веры в чудо, как в наше время, чуждое всяким чудесам.

Мы жили вне времени. Если всё затоплено чувством, места для времени не остается.

Страх перед неизвестным — это одно; совсем другое, когда он принимает осязаемую форму. Ощущение страха вообще можно победить выдержкой или какой-нибудь уловкой. Но если видишь, что тебе грозит, тут плохо помогают и навыки, и психологические ощущения.

Сны стали повторяться так часто, что я уже боялся ложиться спать.

Знание здесь — только пена, пляшущая на волне. Одно дуновение ветра — и пены нет. А волна есть и будет всегда.