Федор Михайлович Достоевский – цитаты
(страница 15)

У честных врагов бывает всегда больше, чем у бесчестных.

Исчезает честь — остается формула чести, что равносильно смерти чести.

Я странно читаю, и чтение странно действует на меня. Что-нибудь, давно перечитанное, почитаю вновь и как будто напрягусь новыми силами, вникаю во все, отчетливо понимаю и сам извлекаю умение создавать.

Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком.

Очень немного требуется, чтобы уничтожить человека: стоит лишь убедить его в том, что дело, которым он занимается, никому не нужно.

Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой.

Нет такого прекрасного, чтобы не нашлось ещё прекраснее, и нет такого дрянного, чтобы не нашлось ещё дряннее.

Атеизм есть болезнь аристократическая, болезнь высшего образования и развития, стало быть, должна быть противна народу.

Сарказм — последняя уловка стыдливых и целомудренных сердцем людей, которым грубо и навязчиво лезут в душу.

Никто не сделает первый шаг, потому что каждый думает, что это не взаимно.

В каждой женщине есть своя изюминка, но для того, чтобы ее найти, не нужно крошить весь пирог.

Религия есть только формула нравственности.

Тот, кто хочет увидеть живого Бога, пусть ищет его не в пустом небосводе собственного разума, но в человеческой любви.

Никакой прогресс не стоит слезинки ребёнка.

Я бы верил в тебя, Боже, если бы не плакали дети.

Чем больше человек способен откликаться на историческое и общечеловеческое, тем шире его природа, тем богаче его жизнь и тем способнее такой человек к прогрессу и развитию.

Кто хочет приносить пользу, тот даже со связанными руками может сделать много добра.

Нет, кто любит, тот не рассуждает.

Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием.

Когда я вижу вокруг себя, как люди, не зная, куда девать свое свободное время, изыскивают самые жалкие занятия и развлечения, я разыскиваю книгу и говорю внутренне: этого одного довольно на целую жизнь.