Цитаты из книги “Жизнь взаймы”, Эрих Мария Ремарк
(страница 3)

Я знаю, что умру. И знаю это лучше тебя, вот в чём дело, вот почему то, что кажется тебе просто хаотическим нагромождением звуков, для меня и плач, и крик, и ликование; вот почему то, что для тебя будни, я воспринимаю как счастье, как дар судьбы.

— Вам уже говорили, что вы очень красивая женщина?
— Да. И притом в значительно менее примитивных выражениях.

Когда ты вздрагиваешь от боли, потому что тебе пронзили сердце, они стенают «бей еще», как будто ты и есть убийца.

Я не ревную, у меня для этого нет времени.

Так она уйдёт и от меня. С той же лёгкостью, с какой люди меняют гостиницы.

Когда видишь, какие замечательные здания люди строили в старину, невольно думаешь, что они были счастливее нас.

Я хочу владеть всем, а это значит не владеть ничем.

— Можно быть либо зрителем, либо действующим лицом.
— Либо тем и другим.
— Я предпочитаю быть только зрителем. Люди, которые пытаются совместить и то, и другое, не достигают совершенства.

У меня нет будущего. Никакого. Вы себе не представляете, как это многое облегчает.

Женщины, созданные искусством, потому так прекрасны, что всё случайное в них отброшено.

У меня нет будущего. Не иметь будущего — это почти то же, что не подчиняться земным законам.

Жизни не надо смотреть в лицо, достаточно ощущать ее.

Умереть, оказывается, проще, чем быть мертвым.

В безутешных ситуациях люди всегда ищут утешения где только можно. И находят.

Все на свете содержит в себе свою противоположность, ничто не может без нее существовать, как свет без тени, как правда без лжи, как иллюзия без реальности, — все эти понятия не только связаны друг с другом, но и неотделимы друг от друга.

Иногда мне хочется совершить самый нелепый поступок. Сделать что-нибудь такое, что разобьет эту стеклянную клетку. Кинуться куда-нибудь, не знаю куда.

— Я хочу сегодня кое-что отпраздновать.
— Что именно?
— Взрыв чувств.

Давай опять вернемся на землю. Ведь так легко оторваться от неё.

Она почувствовала себя так, словно была единственным здоровым человеком среди всех этих людей, которые гниют заживо. Их разговоры были ей непонятны. Все, к чему она относилась безразлично, они считали самым важным. А то, к чему она стремилась, было для них почему-то табу.

Как прекрасны эти женщины, которые не дают нам стать полубогами, превращая нас в отцов семейств, в добропорядочных бюргеров, в кормильцев; женщины, которые ловят нас в свои сети, обещая превратить в богов. Разве они не прекрасны?