Михаил Лермонтов – цитаты
(страница 8)
Честолюбие есть ни что иное как жажда власти, а первое мое удовольствие — подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха — не есть ли первый признак и величайшее торжество власти?
Надо мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, — прости любовь! Мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова. Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту... Но свободы моей не продам.
Я не сотворен для людей теперешнего века и нашей страны; у них каждый обязан жертвовать толпе своими чувствами и мыслями.
Презрение! Как оно похоже на участие, как эти два чувства близки друг другу! Как смерть и жизнь!
Подлые души завидуют всему, даже обидам, которые показывают некоторое внимание со стороны их начальника.
Частная известность уж есть острый нож для общества.
Глупец, кто в женщине одной
Мечтал найти свой рай земной.
Странная вещь сердце человеческое вообще, и женское в особенности!
Есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души!
Любовь, которую мы читаем в глазах, ни к чему женщину не обязывает, тогда как слова...
И к свисту пули можно привыкнуть.
Неужели, думал я, мое единственное назначение на земле — разрушать чужие надежды? С тех пор как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние!
Мне хотелось вас заставить рассказать что-нибудь; во-первых, потому что слушать менее утомительно; во-вторых, нельзя проговориться; в-третьих, можно узнать чужую тайну; в-четвертых, потому что такие умные люди, как вы, лучше любят слушателей, чем рассказчиков.
И всё, что пред собой он видел,
Он презирал иль ненавидел.
Самолюбие, а не сердце, самая слабая часть мужчины, подобная пятке Ахиллеса.
Он на земле был только странник,
Людьми и небом был гоним,
Он мог быть счастлив, но блаженства
Искал в забавах он пустых,
Искал он в людях совершенства,
А сам — сам не был лучше их...
Когда мы чего-нибудь желаем и желание наше исполнится, то нам всегда кажется, что оно исполнилось слишком скоро. Мы лучше любим видеть радость в будущем, нежели в минувшем.
В важные эпохи жизни, иногда, в самом обыкновенном человеке разгорается искра геройства, неизвестно доселе тлевшая в груди его, и тогда он свершает дела, о коих до сего ему не случалось и грезить, которым даже после он сам едва верует.
Власть разлучает гордые души, а неволя соединяет их.
Загрузка ...