Цитаты из книги “Идиот”, Федор Михайлович Достоевский
(страница 3)

Большие не знают, что ребенок даже в самом трудном деле может дать чрезвычайно важный совет.

Что ложью началось, то ложью и должно было кончиться; это закон природы.

А ведь главная, самая сильная боль, может, не в ранах.

Гласность есть право всеобщее, благородное и благодетельное.

Если б я имел власть не родиться, то наверно не принял бы существования на таких насмешливых условиях.

Впрочем, если не любишь человека, зачем ему дурного желать, не правда ли?

А знаете, чего вы боитесь больше всего? Вы искренности нашей боитесь больше всего, хоть и презираете нас!

Есть такой предел позора в сознании собственного ничтожества и слабосилия, дальше которого человек уже не может идти и с которого начинает ощущать в самом позоре своем громадное наслаждение.

Супругу свою до того уважал и до того иногда боялся ее, что даже любил.

Не великая власть, не великий и бунт.

Компания была чрезвычайно разнообразная и отличалась не только разнообразием, но и безобразием.

Да и что, какая цель в жизни важнее и святее целей родительских?

Все это было бы даже смешно, если бы не было так «хорошо изложено».

Мы все до комизма предобрые люди...

Причины действий человеческих обыкновенно бесчисленно сложнее и разнообразнее, чем мы их всегда потом объясняем, и редко определенно очерчиваются.

В своей гордости она никогда не простит мне любви моей, — и мы оба погибнем.

И как это любить двух? Двумя разными любвями какими-нибудь?

Казалось бы, счастье повернулось к нашему герою задом.

Типичность — как ординарность, которая ни за что не хочет остаться тем, что она есть, и во что бы то ни стало хочет стать оригинальною и самостоятельною, не имея ни малейших средств к самостоятельности.

Нельзя оставаться в жизни, которая принимает такие странные, обижающие меня формы.