Борис Львович Васильев – цитаты
(страница 5)
В жизни есть две святые обязанности, о которых нужно думать: для женщины — научиться любить, а для мужчины — служить своему делу.
— В жизни будет много трагедий. Я знаю, что первая — всегда самая страшная, но надо готовиться жить, а не тренироваться страдать.
Он всегда жил тихо и застенчиво: все озирался, не мешает ли кому, не застит ли солнышка, не путается ли в ногах. За это бы от всей души спасибо ему сказать, но спасибо никто ему не говорил. Никто.
Победа достается тому народу, у которого судьба между жизнью и смертью ставит знак равенства. Надо не только хотеть убивать, но и хотеть умирать, и последнее для победы важнее.
Мы и не заметили, как отдых стал занимать неправомерно много места в наших разговорах, планах и, главное, интересах. В нашем сознании «труд» и «отдых» как бы поменялись местами: мы работаем для того, чтобы отдыхать, а не отдыхаем, чтобы работать.
Это у плохих новостей ястребиные крылья, а добрая весть никогда не спешит.
Спорить не только можно, но и необходимо. Истина не должна превращаться в догму, она обязана все время испытываться на прочность и целесообразность.
Смел только тот, у кого правда. А у кого нет правды, тот просто нахален, вот и все.
Ребенок — существо стихийно-вольное, и нечего зря решетки устанавливать.
Способность подвергать сомнению собственную работу на любом этапе и есть основной признак художника.
— Ну и народ наши славяне! Чем хлеще врешь, тем больше верят...
И какой же надо обладать душой, чтобы выдержать чудовищное давление пресса, имя которому — «как все»!
Человека ведь одно от животных отделяет: понимание, что человек он. А коли нет понимания этого — зверь. О двух ногах, о двух руках, и — зверь. Лютый зверь, страшнее страшного. И тогда ничего по отношению к нему не существует: ни человечности, ни жалости, ни пощады.
Умолчание тоже есть форма лжи.
Работа, какая б ни была она, есть труд человеческий. А над трудом не смеются.
Казнить и зверь может, а вот простить — только человек.
Это очень по-русски: сжечь хороший дом и восторженно глазеть, как в нем горят книги, картины, музыка, саксонский фарфор. Очень, очень по-русски.
Каждый из нас в юности высаживается на необитаемый остров. Каждый из нас строит свой собственный дом и сажает свой собственный хлеб. У кого-то этот дом течет, а хлеб получается горьким, но это не беда. Главное, что все мы Робинзоны и все ждем свою Пятницу.
Люди делятся не на русских, поляков, евреев или литовцев, а на тех, на кого можно положиться и на кого положиться нельзя.
История – это не наука о датах. История – это биография народа.
Загрузка ...