Цитаты из книги “Белая гвардия”, Михаил Булгаков

Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская — вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс.

Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?

Голым профилем на ежа не сядешь!..

Да здравствует Россия! Да здравствует самодержавие!

Всё, что ни происходит, всегда так, как нужно, и только к лучшему.

— Так вот спрашиваю: как по-украински «кот»? Он отвечает «кит». Спрашиваю: «А как кит?» А он остановился, вытаращил глаза и молчит. И теперь не кланяется.

У нас в России, в стране, несомненно, наиболее отсталой, революция уже выродилась в пугачевщину...

Ах, слепил господь бог игрушку — женские глаза!..

Попам дай синенькую, так они и дьяволу обедню отслужат.

Честного слова не должен нарушать ни один человек, потому что нельзя будет жить на свете.

Уныния допускать нельзя. Большой грех — уныние...

В руках он нёс великую дубину, без которой не обходится никакое начинание на Руси.

Революционная езда. Час едешь — два стоишь.

Никогда. Никогда не сдергивайте абажур с лампы! Абажур священен.

Эскадрону в походе без баб невозможно.

Грозные матерные слова запрыгали в комнате, как град по подоконнику.

По какой-то странной насмешке судьбы и истории, избрание его, состоявшееся в апреле знаменитого года, произошло в цирке. Будущим историкам это, вероятно, даст обильный материал для юмора.

Никогда не убегайте крысьей побежкой на неизвестность от опасности.

Целых лет двадцать человек занимается каким-нибудь делом, например читает римское право, а на двадцать первом — вдруг оказывается, что римское право ни при чем, что он даже не понимает его и не любит, а на самом деле он тонкий садовод и горит любовью к цветам. Происходит это, надо полагать, от несовершенства нашего социального строя, при котором сплошь и рядом попадают на своё место только к концу жизни.

Никакой сигнализацией вы не остановите того развала и разложения, которые свили теперь гнездо в душах человеческих.