Артур Шопенгауэр – цитаты
(страница 12)

Для того, кто одарён выдающимся умом и возвышенным характером, большинство излюбленных массою удовольствий — излишни, даже более — обременительны.

Кто обладает крупными личными достоинствами, тот, постоянно наблюдая свою нацию, прежде всего подметит её недостатки. Но убогий человек, не имеющий ничего, чем бы он мог гордиться, хватает за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит, он готов с чувством умиления защищать все её недостатки и глупости.

Следует воздерживаться в беседе от всяких критических, хотя бы и доброжелательных замечаний: обидеть человека — легко, исправить же его — трудно, если не невозможно.

Самых угрюмых, сердитых людей можно посредством вежливости и любезности сделать сговорчивыми и веселыми.

Человек может видеть в другом лишь столько, скольким он сам обладает, и понять другого он может лишь соразмерно с собственным умом.

Все исчезает в потоке времени. Минуты, эти атомы мелочной жизни, разъедают, как черви, все мудрое и великое. Чудище будней клонит долу все, что стремится ввысь. Значительного в жизни нет, ибо прах ничего не значит. Что стоят вечные страсти перед лицом тщеты?

Большинство людей вместо того, чтобы стремиться к добру, жаждет счастья, блеска и долговечности; они подобны тем глупым актёрам, которые желают всегда играть большие, блестящие и благородные роли, не понимая, что важно не то, что и сколько играть, а как играть.

Страдание — условие деятельности гения.

У людей вообще замечается слабость доверять скорее другим, ссылающимся на сверхчеловеческие источники, чем собственным головам.

Посредственность озабочена тем, как бы убить время, а талант — как бы время использовать.

В национальном характере мало хороших черт: ведь субъектом его является толпа.

Все, все человек может забыть, только не самого себя, не свою собственную сущность.

Всякий замкнут в своем сознании, как в своей коже, и только в нем живет непосредственно.

Заботиться о чести, то есть о добром имени, должен каждый, о чине — лишь тот, кто служит государству, и о славе — лишь немногие. В то же время честь считается неоценимым благом, а слава — самым ценным, что только может быть добыто человеком — золотым руном избранных, тогда как предпочитать чин богатству могут лишь дураки.

Иной зоолог бывает в сущности ни чем иным, как регистратором обезьян.

Ограниченные люди потому так сильно подвержены скуке, что их разум является не более, как посредником в передаче мотивов воли.

Люди уподобляются детям в том отношении, что, если им спускать, они становятся непослушными.

Настоящее страдание никогда не уничтожается будущими радостями: ведь они так же наполняют свое время, как оно — своё.

Оптимист приглашает меня раскрыть глаза и посмотреть на мир, как он прекрасен в озарении своего солнца, со своими горами, долинами, потоками, растениями, животными и т. д. Но разве мир — панорама? Как зрелище — все эти вещи, конечно, прекрасны; но быть ими — это нечто совсем другое.

В прежние века религия была лесом, за которым могли держаться и скрываться целые армии. После же стольких порубок остаётся ещё только кустарник, в котором при случае прячутся плуты.