Владимир Набоков – цитаты
(страница 5)
Вибрация двери, захлопнутой мною, долго отзывалась у меня в каждом нерве, что было слабой заменой той заслуженной оплеухи наотмашь по скуле, которую она бы получила на экране по всем правилам теперешних кинокартин.
Мы любили преждевременной любовью, отличавшейся тем неистовством, которое так часто разбивает жизнь зрелых людей.
Брачная ночь выдалась довольно забавная, и моими стараниями дура моя к утру была в истерике.
Неужели я жила эти три года без тебя и было чем жить и для чего жить?
В этот странный, осторожно-темнеющий вечер, в липовом сумраке широкого городского парка, на каменной плите, вбитой в мох, Ганин, за один недолгий час, полюбил ее острее прежнего и разлюбил ее как будто навсегда.
Они говорили мало, говорить было слишком темно.
Этот день его, как и предыдущие, прошел вяло, в какой-то безвкусной праздности, лишенной мечтательной надежды, которая делает праздность прелестной.
Бывают такие мгновения, когда все становится чудовищным, бездонно-глубоким, когда кажется так страшно жить и еще страшнее умереть.
Только думается мне, что в конце концов лучше быть сангвиником, человеком дела, а если кутить, так, чтобы зеркала лопались.
Эти встречи на ветру, на морозе больше мучили его, чем ее. Он чувствовал, что от этих несовершенных встреч мельчает, протирается любовь. Всякая любовь требует уединения, прикрытия, приюта, а у них приюта не было.
«Какой он, право, странный», — думала Клара, с тем щемящим чувством одиночества, которое всегда овладевает нами, когда человек, который нам дорог, предается мечте, в которой нам нет места.
Кто бреется, тот каждое утро молодеет на день.
Бесконечные совершенства заполняют пробел между тем немногим, что дарится и всем тем, что обещается, всем тем что таится в дивных красках несбыточных бездн.
Память воскрешает все, кроме запахов, и зато ничто так полно не воскрешает прошлого, как запах, когда-то связанный с ним.
Он разбил моё сердце, ты всего лишь разбил мою жизнь.
О, дайте мне хоть разок посентиментальничать. Я так устал быть циником!