Венедикт Ерофеев – цитаты
Нельзя доверять мнению человека, который не успел опохмелиться.
Я бы согласился жить на земле вечно, если прежде мне показали бы уголок, где не всегда есть место подвигу.
Личность — это человек, который страдает.
Случалось, конечно, случалось, что и она была ядовитой, но это всё вздор, это всё в целях самообороны и чего-то там такого женского — я в этом мало понимаю. Во всяком случае, когда я её раскусил до конца, яду совсем не оказалось, там была малина со сливками.
Если человек умен и скучен, он не опустится до легкомыслия. А если он легкомыслен, да умен — он скучным быть себе не позволит.
Мне не нужна стена, на которую я мог бы опереться. У меня есть своя опора и я силен. Но дайте мне забор, о который я мог бы почесать свою усталую спину.
Странно видеть такое начало. Будто видишь с «Ы» начинающееся слово.
У каждого свой вкус – один любит распускать сопли, другой утирать, третий размазывать.
Надо чтить, повторяю, потемки чужой души, надо смотреть в них, пусть даже там и нет ничего, пусть там дрянь одна — всё равно: смотри и чти, смотри и не плюй.
Наше завтра светлее, чем наше вчера и наше сегодня. Но кто поручится, что наше послезавтра не будет хуже нашего позавчера?
Больше пейте, меньше закусывайте. Это лучшее средство от самомнения и поверхностного атеизма.
Всё на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян.
Не могу понять тех писателей, которые уехали. Россия — рай для писателей. Но я никак не пойму читателей, которые здесь остались. Россия — ад для читателей.
У вас вот лампочка. А у меня сердце перегорело, и то я ничего не говорю.
А она — подошла к столу и выпила, залпом, ещё сто пятьдесят, ибо она была совершенна, а совершенству нет предела.
Почему я такой большой дядя, а веду себя, как маленькая тетя?
Царь Мидас, к чему бы ни прикасался, всё обращал в золото, а в твоих руках всё делается дерьмом.
Тревога поднималась с самого днища моей души.
Загрузка ...