Цитаты из книги “Три сестры”, Антон Павлович Чехов

Мне ничего не нужно, но меня возмущает несправедливость.

Счастлив тот, кто не замечает, лето теперь или зима.

Счастья у нас нет и не бывает, мы только желаем его.

Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас.

Если бы, знаете, к трудолюбию прибавить образование, а к образованию трудолюбие...

- И угощение было тоже настоящее кавказское: суп с луком, а на жаркое — чехартма, мясное.
- Черемша вовсе не мясо, а растение вроде вашего лука.
- Нет-с, ангел мой. Чехартма не лук, а жаркое из баранины.
- А я вам говорю, черемша — лук.
- А я вам говорю, чехартма — баранина.
- А я вам говорю, черемша — лук.
- Что же я буду с вами спорить! Вы никогда не были на Кавказе и не ели чехартмы.
- Не ел, потому что терпеть не могу. От черемши такой же запах, как от чеснока.

Какие пустяки, какие глупые мелочи иногда приобретают в жизни значение, вдруг ни с того ни с сего.

И через тысячу лет человек будет так же вздыхать: «ах, тяжко жить!» — и вместе с тем точно так же, как теперь, он будет бояться и не хотеть смерти.

То, что кажется нам серьёзным, значительным, очень важным, — придёт время, — будет забыто или будет казаться неважным.

Может быть, нам только кажется, что мы существуем, а на самом деле нас нет. Ничего я не знаю, никто ничего не знает.

Если не дают чаю, то давайте хоть пофилософствуем.

Русскому человеку в высшей степени свойствен возвышенный образ мыслей, но скажите, почему в жизни он хватает так невысоко?

Когда читаешь роман какой-нибудь, то кажется, что все это старо и все так понятно, а как сама полюбишь, то и видно тебе, что никто ничего не знает и каждый должен решать сам за себя...

Меня волнует, оскорбляет грубость, я страдаю, когда вижу, что человек недостаточно тонок, недостаточно мягок, любезен.

Как там ни философствуй, а одиночество страшная штука, голубчик мой...

Через двести-триста, наконец, тысячу лет, — дело не в сроке, — настанет новая, счастливая жизнь. Участвовать в этой жизни мы не будем, конечно, но мы для нее живем теперь, работаем, ну, страдаем, мы творим ее — и в этом одном цель нашего бытия и, если хотите, наше счастье.

Ты ведёшь себя на три с минусом.

Если философствует мужчина, то это будет философистика или там софистика; если же философствует женщина или две женщины, то уж это будет — потяни меня за палец.