Стендаль – цитаты
(страница 4)
Великий человек подобен орлу: чем выше он взлетел, тем меньше доступен взору; за свое величие он наказан душевным одиночеством.
Есть ли на свете хоть одно сердце, которое бьётся для меня?
Вот уж поистине несчастье нашего века: даже самые отчаянные сумасбродства не излечивают от скуки.
Большая часть нашей жизни уходит на ошибки и дурные поступки; значительная часть протекает в бездействии, и почти всегда вся жизнь в том, что мы делаем не то, что надо.
Стоит лишь появиться надежде на месть, как снова вспыхивает ненависть.
Если существует загробная жизнь? Сказать по правде, если я там встречусь с христианским богом, я пропал, — это деспот, и, как всякий деспот, он весь поглощен мыслями о мщении. Библия только и повествует, что о всяких чудовищных карах. Я никогда не любил его и даже никогда не допускал мысли, что его можно искренне любить. Он безжалостен... Он расправится со мной самым ужасным образом
Какую жалость внушил бы наш провинциал юным парижским лицеистам, которые в 15 лет уже умеют входить в кафе с развязным видом?
Мужчину унижает долгая осада; женщину, наоборот, она покрывает славой.
На свете есть два несчастья: несчастье неудовлетворенной страсти и несчастье смертельной тоски.
Человек с возвышенной душой как раз и отличается тем, что его мысль не следует по избитой тропе, проложенной посредственностью.
— Но скажите, бога ради, кто мог бы понравиться вам?
— Молодой карбонарий, бежавший сегодня из крепости. По крайней мере он что-то совершил, а не только дал себе труд родиться.
На вершине цивилизации, я не сомневаюсь, женщины с нежной душой доходят до того, что испытывают физическое удовольствие только с мужчинами, которых они любят. Если эта особенность не наблюдается у мужчин, то это происходит оттого, что им не приходится жертвовать стыдливостью ради одного мгновения.
Его лицо отражает высокую душу, этим-то оно и пленило меня.
Благородная душа действует во имя счастья, но её наибольшее счастье состоит в том, чтобы доставить счастье другим... Это гражданская добродетель.
Самолюбие проскальзывает даже в сердца, служащие хранилищем самой высокой добродетели.