Михаил Пришвин – цитаты
(страница 2)

Ближе всех к природе рождающая женщина: она одной стороной даже сама природа, а с другой — сам человек.

Бойся думать без участия сердца.

Доброе дело надо делать или с совершенно холодным расчетом, или же беспамятно: сделал на ходу и забыл.

Понимающих литературу так же мало, как понимающих музыку, но предметом литературы часто бывает жизнь, которою все интересуются и потому читают и судят жизнь, воображая, что они судят литературу.

Самая суть чисто человеческого здоровья — это когда его неудержимо тянет сказать что-то хорошее другому человеку, как будто это даже закон: раз мне — то должно и всем хорошо!

Потому мы радуемся, попадая в природу, что тут мы приходим в себя.

Правда — это значит победа совести в человеке.

Нравственность есть отношение силы разума к силе чувства. Чем сильнее чувство и чем ближе к нему разум, тем больше человек в его человеческом деле.

Начало любви — во внимании, потом — в избрании, потом — в достижении.

Подлинная любовь, прежде всего, бывает внимательной, и от силы внимания зависит сближение.

Надо мечтать как можно больше, как можно сильнее мечтать, чтобы будущее обратить в настоящее.

Я хотел бы так полюбить, чтобы не мною любовь владела, эта слепая сила, а я сам бы стал её хозяином.

Нужно, чтобы каждый человек нашёл для себя лично возможность жить жизнью высшей среди скромной и неизбежной действительности каждого дня.

Бывает, что-то не клеится, плохо выходит, и в то же время чувствуешь что-то хорошее. Вспомнишь о хорошем и поймешь: это весна.

Красит человека только любовь, начиная от первой любви к женщине, кончая любовью к миру и человеку, – всё остальное уродует человека, приводит его к гибели, то есть к власти над другим человеком.

Свободная любовь без обетов и клятв возможна лишь между равными, для неравных положен брак, как неподвижная форма.

Начинается жизнь радостью и кончается унынием смерти. Есть люди, которые нарочно мучают себя всю жизнь, чтобы достигнуть смерти, как радости избавления от мучений жизни.

Сочинителю лучше быть талантливым дураком, чем разумнейшей и человечнейшей бездарностью.

Боюсь операционного стола и математики: хирургия — ужас для тела, математика — для головы.

Попробуйте так вдумчиво прочитать хотя бы за один день наши центральные газеты, и вы тогда, я уверен, вроде меня оденетесь в противогаз Пушкина.