Филип Рот – цитаты
(страница 2)
Чтение — ключ ко всему.
В стране и впрямь существует заговор, и я без малейшего труда перечислю входящие в него силы. Это истерия, невежество, злоба, глупость, ненависть и страх.
Сумей перерасти собственные эмоции. И этого не я от тебя требую, а сама жизнь. Иначе ты будешь просто-напросто затоплен нахлынувшими на тебя чувствами. Затоплен и смыт — и никогда уже не сумеешь вынырнуть на поверхность.
Если в смерти и есть что хорошее, так это, что и подонков она не минует.
Ненависть — опасная вещь. С ней ведь как: начнешь — и не остановишься. Зайдешь в сто раз дальше, чем хочешь. Ее трудней держать под контролем, чем что-либо другое на свете. Легче пить бросить, чем ненависть обуздать.
В каждой душе своя собственная кузница предательства.
Если бывают мужчины, запертые в женских телах, и женщины, запертые в мужских, то почему я не могу быть запертой в этом вот теле вороной? И где такой врач, который сделает, что они там делают, и выпустит меня наружу?
Шлюхи говорили – вот она, их великая мудрость: "Мужчина не за то платит, что ты с ним спишь, а за то, что потом уходишь".
Тебя что-то возвращает к жизни, а потом оно же тебя и убьет.
Всегда есть правда и есть более глубокая правда. Хотя кругом полным-полно людей, свято уверенных, что знают тебя или кого-нибудь еще как облупленного, на самом деле конца неведению нет. Правда о нас неисчерпаема. Как и ложь.
Мысль заняться творчеством предполагает стремление предать огласке кое-что из своего чувственного опыта.
Телевидение занялось тем, что ему удается лучше всего, – превратило трагедию в повседневность.
Ему нравится быть одному, а значит, он, по всей вероятности, интересный человек.
Суть не в мироустройстве, а в мироощущении.
Чужая слабость воздействует на нас ничуть не менее разрушительно, чем чужая сила.
Любые мысли блекнут на фоне невежества.
Без греха не бывает познания, разве не так?
...низкий лоб человека, в интеллектуальном плане обойденного природой с редкостной для нее безжалостностью.
К определенному возрасту скепсис очищается и обостряется до того, что не хочется уже верить никому.