Цитаты из книги “Джейн Эйр”, Шарлотта Бронте
(страница 2)

Мне не нужен чужой человек, ни сходный со мной, ни симпатичный мне. Мне нужны мои близкие, те, с кем я ощущаю полную гармонию взглядов и вкусов.

Если нам наносят удар без малейшей причины, мы должны отвечать самым сильным ударом, на какой способны. Я в этом убеждена: таким сильным, чтобы тот, кто нас ударил первым, навсегда закаялся поднимать на нас руку.

Тебе холодно, потому что ты одинока: ничто не питает скрытый в тебе огонь. Ты больна, потому что лучшие из чувств, дарованных человеку, самое высокое и самое сладостное бежит тебя. Ты глупа, потому что, как ни велики твои страдания, ты не призываешь его к себе и не делаешь ни шагу к нему навстречу.

Чистые воспоминания, ничем не оскверненные, — это восхитительное сокровище, это неиссякаемый источник живительных сил!

Друзья всегда забывают тех, к кому судьба немилостива.

Уж если мне навсегда отказано в счастье, я имею право искать в жизни хоть каких-нибудь радостей, и я не упущу ни одной из них, чего бы мне это ни стоило.

Замкнутые люди нередко больше нуждаются в откровенном обсуждении своих чувств, чем люди несдержанные.

Страшитесь сожалений. Сожаления отравляют жизнь.

Мир необъятен, и перед теми, кто отважится выйти на его простор, чтобы искать среди опасностей подлинное знание жизни, открывается широкое поле для надежд, страхов, радостей и волнений.

Нет большего счастья, чем чувствовать, что люди любят тебя и радуются твоему присутствию.

Смотреть на него доставляло мне глубокую радость — волнующую и вместе с тем мучительную, драгоценную, как золото без примеси, но таящую в себе острую боль. Удовольствие, подобное тому, какое должен испытывать погибающий от жажды человек, который знает, что колодец, к которому он подполз, отравлен, но все же пьет божественную влагу жадными глотками.

Мне было гораздо труднее противостоять этому взгляду, чем его железным объятиям.

Чем глубже мое одиночество, без друзей, без поддержки, тем больше я должна уважать себя.

Я так сильно его любила! Так сильно, что не могла выразить, — так сильно, что для этого не было слов.

О, эта нежность! Насколько она могущественней, чем сила!

Когда привилегированный пол утверждает, что призвание женщины только печь пудинги да вязать чулки, играть на рояле да вышивать сумочки, то это слишком ограниченное суждение.

Ее глаза обращены как бы внутрь, в глубину её сердца: она смотрит на свои воспоминания, а не на то, что сейчас вокруг неё.

Физически я чувствовала себя очень слабой и разбитой, но куда хуже была моя душевная подавленность — подавленность, заставлявшая меня все время тихо плакать.

Чувствительность без рассудительности — напиток, бесспорно, водянистый, однако рассудительность, не сдобренная чувствительностью, — кусок слишком горький и сухой, чтобы его можно было проглотить.

Когда есть сила приказывать, повиновение последует.