Цитаты из книги “Жизнь взаймы”, Эрих Мария Ремарк

На самом деле человек по-настоящему счастлив только тогда, когда он меньше всего обращает внимание на время, и когда его не подгоняет страх.

Я счастлива, причём я должна признаться, что вообще перестала понимать, что значит это слово.

Все романтические мечты рассыпались в прах, соприкоснувшись с действительностью, холодом и одиночеством.

Ведь всё зависит от тебя самого, от того, как ты сам ко всему относишься.

У меня такое чувство, будто ты за эти три месяца стала, по крайней мере, на пять лет старше — так ты изменилась. Ты стала на пять лет красивее. И на десять лет опаснее.

Она выпивала по бутылке кальвадоса в день. Все пророчили ей раннюю смерть. Но она жива до сих пор. А пророки давно умерли.

Сострадание — плохой спутник, но еще хуже, когда оно становится целью путешествия.

В стране, где деньгам дают ласкательные имена, никогда не будет фашизма.

Люди всегда смешны. И если осознать это, жизнь кажется намного легче.

Всегда найдутся люди, которым хуже тебя.

Каким неуклюжим становится человек, когда он любит по-настоящему! Как быстро слетает с него самоуверенность! И каким одиноким он себе кажется, весь его хвалёный опыт вдруг рассеивается, как дым, и он чувствует себя таким неуверенным!

Когда человек умирает, происходит всегда одно и то же — внезапно его нет. Он больше не говорит. Он еще здесь, но его уже нет. Кто это может постичь?

Должно быть, никогда не любишь достаточно. В течение всей жизни никогда, никого. Должно быть всегда любишь слишком мало — и от этого все человеческие несчастья.

Видимо, жизнь любит парадоксы; когда тебе кажется, будто всё в абсолютном порядке, ты часто выглядишь смешным и стоишь на краю пропасти, зато когда ты знаешь, что всё пропало, — жизнь буквально задаривает тебя. Ты можешь даже не шевелить пальцем, удача сама бежит за тобой, как пудель.

Каждый мужчина, если он не лжет женщине, говорит глупости.

— Прости меня.
— В любви нечего прощать.

Не всегда поступаешь правильно, сын мой. Даже если сам сознаешь. Но именно в этом иногда заключается прелесть жизни.

Что он называет резкостью? И разве я резка? А может, у меня просто нет времени деликатно обманывать, прикрывая горькую правду фальшивой позолотой хороших манер.

— Ты счастлива?
— А что такое счастье?
— Ты права... Кто знает, что это такое? Может быть, держаться над пропастью.

Должна же быть ещё другая, незнакомая мне жизнь, которая говорит языком книг, картин и музыки, будит во мне тревогу, манит меня.