Цитаты из книги “Три товарища”, Эрих Мария Ремарк
(страница 4)

Я не мог больше оставаться в доме и вышел. Стало туманно. Вдали шумело море. С деревьев падали капли. Я осмотрелся. Я уже не был один. Теперь где-то там на юге, за горизонтом, ревел мотор. За туманом по бледно-серым дорогам летела помощь, фары разбрызгивали яркий свет, свистели покрышки, и две руки сжимали рулевое колесо, два глаза холодным уверенным взглядом сверлили темноту: глаза моего друга...

Ничего нельзя знать наперёд. Смертельно больной человек может пережить здорового. Жизнь – очень странная штука.

Мне хотелось сказать ей что-нибудь, но я не мог... И даже если нужные слова приходят, то стыдишься их произнести. Все эти слова принадлежат прошлым столетиям. Наше время не нашло ещё слов для выражения своих чувств. Оно умеет быть только развязным, всё остальное — искусственно.

Не следует затевать ссоры с женщиной, в которой пробудились материнские чувства. На её стороне вся мораль мира.

Она улыбнулась, и мне показалось, что весь мир стал светлее.

– Выпьем, ребята! За то, что мы живём! За то, что мы дышим! Ведь мы так сильно чувствуем жизнь! Даже не знаем, что нам с ней делать!

Когда внезапно оказываешься без денег, друзья скачут прочь, как блохи от мертвой собаки.

Люди ещё больший яд, чем алкоголь или табак.

— А ведь, собственно говоря, стыдно ходить по земле и почти ничего не знать о ней. Даже нескольких названий цветов.
— Не расстраивайся — гораздо более позорно, что мы вообще не знаем, зачем околачиваемся на земле. И тут несколько лишних названий ничего не изменят.

Насчёт лени ещё далеко не всё ясно. Она — начало всякого счастья и конец всяческой философии.

Как это странно: люди находят подлинно свежие и образные выражения только когда ругаются.

Если не смеяться над двадцатым веком, то надо застрелиться. Но долго смеяться над ним нельзя. Скорее взвоешь от горя.

Всё-таки странно, почему принято ставить памятники всевозможным людям? А почему бы не поставить памятник луне или дереву в цвету?..

Я не хочу никаких детей и никакой жены, кроме тебя. Ты мой ребенок и моя жена.

Наше прошлое научило нас не заглядывать далеко вперед.

Ведь нет ничего прочного — даже воспоминаний.

В моей жизни так много переменилось, что мне казалось, будто везде всё должно стать иным.

Живём, питаясь иллюзиями из прошлого, а долги делаем в счёт будущего.

Время от времени вдруг накатывалось прошлое и впивалось в меня мёртвыми глазами. Но для таких случаев существовала водка.

Ошибочно предполагать, будто все люди обладают одинаковой способностью чувствовать.