Роберт Хайнлайн – цитаты
(страница 7)
Никогда не позволяй мужчине самому готовить завтрак, а то он начнёт сомневаться, нужны ли вообще женщины.
Никогда не рассказывай мужчине о том, чего ему знать не надо, и лучше соврать в лицо, чем сделать ему больно или уязвить его самолюбие.
Я хихикаю, потому что не позволяю себе рыдать. Это безумный мир, и единственный способ получать от него удовольствие, — это относиться к нему как к шутке.
Никогда женщина не ощущает такую заботу о себе, как в тот момент, когда мужчина закутывает её, вышедшую из воды, в большое полотенце. Всякую женщину можно купить, и большое пушистое полотенце в нужный момент — это как раз моя цена.
Будем наслаждаться до донышка каждым часом, это особенно хорошо получается, когда знаешь, что это, возможно, твой последний час.
Наши радости мы можем делить с другими, но с трудностями давай справляться сами.
Мне ничуть не обидно, что у мужчин есть все те естественные преимущества, которые у них есть, — лишь бы они признавали те преимущества, которые есть у меня. Я не несчастный недоделанный самец: я самка и очень этим довольна.
Закон следует нарушать со знанием дела — это куда безопаснее, чем преступать его по неведению.
Не стоит быть пессимистом; пессимист ошибается реже, чем оптимист, но последнему веселее живется.
Самые жуткие злодеи в мировой истории руководствовались добрыми намерениями.
Героизм зачастую заключается в том, чтобы не теряя головы выполнить свое дело, вместо того чтобы бежать и получить пулю в спину. Такие люди одерживают куда больше побед, чем отчаянные герои, ибо тот, кто ищет славы, порой в награду за храбрость получает и смерть.
Говорить — это второе из трех истинных удовольствий нашей жизни, только слово отделяет нас от обезьяны. Впрочем, разница невелика.
Прогресс двигают не те, кто рано встает, его стимулируют лентяи, старающиеся облегчить себе жизнь.
В обществе, многолюдном настолько, что в нем заведены удостоверения личности, не может быть личной свободы.
Человечеству не нужно, чтобы ему делали добро, наоборот, оно отвергает всяческие попытки сделать ему добро.
Младенцы и дети живут в настоящем времени — в "сейчас". Достигнув зрелости, человек предпочитает жить в будущем. В прошлом обитают лишь старцы.
Непростительный грех — смерть от старости в отнюдь не преклонном возрасте.
Старость — не добродетель, она просто тянется долго.
В лучшем случае, историю трудно осознать; в худшем — невозможно, поскольку она представляет собой безжизненное нагромождение сомнительных сведений.
Не забывай о силе человеческой тупости: большинство людей не способны использовать чей-либо опыт.
Загрузка ...